Вехи жизни человека

Оглавление

Вехи жизни человека

Тайные и явные вехи

Раздел 1

Три одежки

Младий ладит

Отрок отрекается

Веста невестится

Раздел 2

Кто такая сватья?

Русский свадебный обычай

Умыкание невесты

Триада смыслов семьи

Старь старается

Встреча зимы жизни

Раздел 3

Пять тайных вех

О сваргах — Великой и малых

Девятая веха Переход по Звездному мосту

Десятая веха Честное зерцало

Одиннадцатая веха Суд поля

Двенадцатая веха Алтарь Победы

Единая веха Абсолютное Белое

Приложение

Испытание критерием Поппера

Звездный мост Девятая веха

Честное зерцало Десятая веха

Суд поля Одиннадцатая веха

Алтарь победы Двенадцатая веха

Абсолютное белое Единая веха

Тайные и явные вехи

"Тайное станет явным". Христос

1. Абсолютное белое. ТАЙНАЯ ВЕХА.

2. Грудничок. 0—2 лет. Становление иммунитета. Имя кровного рода (фамилия).

3. Младий. 2—5 лет. Становление речи и восприятия жизни всеми органами чувств и всем существом.

4. Дитя. 5—12 лет. Школа жизни, становление ума, следование порядку, иерархии. Школьное прозвище по особенностям души.

5. Отрок\Отроковица. 12—17 лет, становление личности, своя миссия. Духовное имя.

6. Юноша\Жених. Веста\Невеста. 17—25 лет. Время свадеб. Создание своего дома, своего мира — семьи. Имена-статусы: женатый муж, мужатая жена.

7. Отец\Мать семейства. 20—40 лет. Становление и реализация личной силы в избранной деятельности. Зрелая личность в зените, мастер своего дела. Профессиональное имя-статус, принятое, прославленное и в последствии, переданное сыну\ученику.

8. Старь\Старица — значит, царь\царица. От 40 лет до Звездного моста. Сохранение и передача опыта, ведических знаний. Дед, баба — родители родителей, учителя учителей. Встреча себя будущего, оставление ярги.

9. Звездный мост. ТАЙНАЯ ВЕХА.

10. Честное зерцало. ТАЙНАЯ ВЕХА.

11. Суд поля. ТАЙНАЯ ВЕХА.

12. Алтарь победы. ТАЙНАЯ ВЕХА.

Раздел 1

Три одежки

Известный нам состав человека триедин: тело — душа — дух. Но с телом все не так просто, поскольку кроме явного плотного (физического) наличествует и тайная ипостась: тело славы.

О нем почти не говорят в наши материалистические времена; мало говорили и в древности, когда люди были более крепки в вере. Не говорили о теле славы тогда не потому, что не знали, а потому что неудобовыразимо то на языке человеческом, на дуальности восприятия сформированном.

Дуальность это восприятие единого течения бытия лишь различенным на я и не-я, граница между которыми наше тело физическое. А тело славы существует на уровне, куда рассудочное теченье не достигает.

О существовании бессмертного тела славы можно только непосредственно знать, однажды его почувствовав. И либо принять это знание на веру или отвергнуть, самому себе не поверив. Третьего не дано.

Человеческая жизнь, главные вехи её непосредственно связаны с вышесказанным человека составом. 12 вех; из них 7 явных, 5 тайных. От рождения — к вечности; от вечности — к новому рождению…

Славяне ведали о перерождениях не только из тела в тело, но и о перерождениях «малых»: о сменах вех. Границы перехода от одного возраста к другому были очерчены ритуалами, обставлялись различными обрядами и заклинаниями, предназначенными помочь в естественном переходе на новую ступень.

Ведь жизнь представляли не как линию во времени и даже не как постепенное восхождение по холму, а потом такой же плавный спуск вниз. Жизнь — это лестница в небо. Каждый этап жизни — это переход на новый уровень, на ступень нового качества. А значит, на прежнем уровне человек должен полностью исчезнуть, а на новом родиться. Такой переход сопровождался облачением в новые одежды, оставлением старого и принятием нового имени.

То есть на протяжении земной жизни люди «умирали» и «рождались» несколько раз. Соответственно перерождалась, набираясь опыта, душа человека. И смерть физического тела воспринималась как такой же переход в новое невидимое для физических глаз качество — с обычной сменой одежды (тело) и имени.

После чего душа могла снова вернуться в новом теле младенца, продолжить свой земной путь. Вот откуда обычай давать детям имена умерших родителей — бабушек или дедушек. А то так и прабабушек или прадедушек (обычай более древний). Это отголосок верований в перерождения души, в ее переселение в тело новорожденного внука или внучки.

Руссы были посвящены в искусство, если так можно сказать на современный лад, перинатального программирования телесного и душевного здравия. Ведали благоприятное и неблагоприятное время для зачатия новой жизни. О том, в частности, в моей книге «Чтобы дом был родным».

К родам готовились основательно. Испокон веку славяне старались оградить будущих матерей от опасностей. Беременность скрывали под просторными одеждами. От недоброго завистливого взгляда, от злой колдуньи, способной подменить малыша в утробе или же наслать порчу… Да и вообще, культура тайны, на которой держалась Гиперборейская цивилизация, всегда была на Руси в почете. (См. книгу «Гиперборейская вера руссов». )

Будучи «тяжелой», женщина считалась особенно уязвимой. Поэтому негоже посторонним знать ни о наступившей беременности, ни о сроках родов. Забеременевшая никогда не хвасталась подружкам, не болтала на каждом углу о происходящем в её теле таинстве. Северная ведическая культура сдержанности хранила от многих бед. Сила здравия таким образом аккумулировалась, не рассеивалась по ветру.

Если случалось, что муж надолго уезжал в поход, жена подпоясывалась его поясом, надевала его рубаху, укрывалась его плащом. Так мужнина одежда обнимала и оберегала ее, в том числе и от незримых врагов, и от злобных наветов.

Перед родами за месяц примерно, женщина и вовсе не покидала дома. Домашний уют, близкие, опытная свекровь, печка-матушка и маленький хозяин (домовой) всегда могли прийти на помощь.

Рожали славянки не в доме, а в хорошо натопленной бане. Реже — уходили в лес или поле. Это чтобы отвести случайную беду от дома. Ведь роды открывают дверь между мирами живых и мертвых. К этому относились трепетно, даже с опаской: мало ли какой дух проникнет с той стороны! В натопленной баньке, на чистой лавке в сухом тепле было самое удобное место рожать. Тут и вода нагретая под рукой, и прочее необходимое всякое.

Чтобы тело роженицы лучше раскрылось и выпустило дитя, развязывали все-все завязочки на рубашке, расплетали волосы, открывали сундуки, отпирали замки… Чтобы не было никаких препятствий.

Будущей матери помогала пожилая женщина, которая сама уже не рожала, но у которой все дети живы-здоровы родились. Повитуха. Так ее прозвали, потому что ПОВИВАЕТ она — перевязывает пупок — специальной льняною нитью, сплетенной с волосами матери и отца.

А за окошком баньки томился в неведении молодой отец, нарезая круги вокруг. Внутрь зайти не решался.

Хотя, в самой глубокой древности был на Руси обычай, сходный с так называемой кувадой народов Океании. Ягание. Муж изображал родовые муки, стонал, корчился, кричал особым образом (ягал), как бы отвлекая на себя боль, разделяя ее с любимой. Когда роженица видела, как «больно» ему, ей самой становилось не так сильно больно и… даже смешно иногда. А когда смешно, то нестрашно. Вот так просто отпугивали страхи.

Заранее были приготовлены обереги для ребенка. Обязательно выкладывали оба: стрелу — для мальчика; прялку — для девочки. Как бы давая знак рождающемуся малышу: будь ты мальчик или девочка, мы рады тебе, вот тебе соответствующие подарки. Что еще раз подчеркивает: на Русском Севере равно с любовью относились к мужскому полу и к женскому. Не превозносили один, уничижая другой. На Руси был, можно сказать, матриархальный патриархат))

Надеюсь, что и по сей день сохранился он, хотя бы в крови людей русских, на генном уровне. Люди ведь у нас действительно добрые, скромные, не заносчивые. Причем, чем дальше на север, тем больше чувствуется уравновешенность характера русского. В чем лично убедиться случилось, на Соловки паломничая, о чем и посейчас иногда вспоминаем в беседах наших.

С прялкой в руках и с веретеном изображается Макошь — Великая Мать. Прялка — символ зачатия и непрерывного развития нити новой жизни. Женская то славная доля. Символ мужского пола в нашей традиции — стрела. Тиу — осевое понятие в гиперборейском учении Замкнутого Креста. (См. книгу «Гиперборейская вера руссов». )

Вот ребенок рождается. И пуповину перерезают не как иначе, а только лишь на соответствующем обереге. На стреле или топорище для мальчика, на прялке или веретене — для девочки.

Первой пеленкой сыну служила отцовская рубаха. Для дочери — материнская.

Внести младенца надо было в дом через окошко. Он — посланец Небес, Божий дар. Окошко же — око в небо…

Вскоре на седьмой или на двенадцатый день (оба числа обозначают цельность) — проводили ритуал посвящения новорожденного четырем стихиям, поклоном на все четыре стороны света, который завершался наречением первого имени. Это имя дают родители. Оно, можно сказать, имя новорожденного тела. Как правило, это имя прабабушки или прадедушки — четвертое поколение в роду, на которое так бывают внешне похожи правнуки-правнучки.

Отец торжественно выносил ребенка на руках, показывал его Небу и Солнцу, прикладывал к груди Земли-Матушки, проносил над теплом Огня Сварожича и, наконец, окунал в Воду. Таким образом малыша представляли всем прибогам (творящим энергиям, которые, как известно из Обруча перерождений, собраны в четыре стихии). В знак того, что новорожденный, когда подрастет, будет господствовать над ними. А пока пусть прибоги его знают, оберегают, помогают ему расти.

Молоко

(материнская сила)

Триглав становления матерью:

· зачать

· выносить и родить

· выкормить.

Не выкормившая мать — это мать лишь на две трети.

Первые три дня материнское молоко необычно. Его и называют иначе — молозиво. Оно не столь питательно, да и кишечник малыша только научается еще что-либо усваивать. Но именно это молоко первых трех дней — особенное: закладывает здоровую кровь, ставит иммунитет.

Однако самое главное, что здесь именно передается и обретается — материнская сила. Первый раз беря сосок в рот новорожденный посвящает свою мать в матери. Потому что он только что оттуда пришел, где Всемать. Он только что от престола Макош

А всё, что рождено, рождаемо Ею. Великое — непосредственно!

Кормление — священнодействие! Здесь передается материнская сила от матери ребенку. Мать полностью поглощена только им, не отвлекаясь на что-либо иное. И радуется кормлению не меньше, чем её младенец.

Эти особенные дни, когда были они — мать и дитя — совсем едины, вспоминает каждая женщина с умилением. И скучает по ним.

Если молока не хватает в первые три дня, сосок все равно надо давать по первому требованию. Важно само это действо. Оно же запускает и «производство», если так можно выразиться: уже на четвертый день — большой приток молока!

Младенец, сосущий грудь полную или даже полупустую, силу берет. Однако при этом он еще и дает иной поток силы матери. Вернее, это два полюса одной силы, очень важной для вас двоих. Обмен взаимодополняющими потоками одной силы. Новорожденный словно бы обучает мать Непосредственному — самой основе бытия. Вот я только что Оттуда, я такой маленький и беззащитный, но я знаю место в Жизни, я нахожусь в ней, а не около. Я существую. Аз есмь.

Новорожденный смотрит на свет

Пристальным взглядом Бога.

Весь его безымянный мир —

Облака или белый дым.

На каждом чистом листе

Найдешь при желании много

Никем не написанных слов,

И это все будет твоим. [1]

Младенец не отличает себя от Бога. Стань как дитя и услышишь Голос Отца. Ставшая как дитя, вскармливая — самой Макоши уподобливается. Оберег младенчества и материнства — макошива. Дошел к нам из глубины времен:

Оберег макошива. Фото автора

От первого слова до вручения оберега детства — уже не грудничок, но еще младенец. Это когда уже встал на ножки и пошел, но все еще пока держится мамы. Примерно от года до пяти лет малыш учится самостоятельному существованию. Он постепенно отрывается от маминой юбки. Это очень важный период младенчества. Формируется общение с внешним миром, вкус жизни в нем. В этот период душе все надо попробовать, все запоминать и повторять: слова, образы, жесты, звуки. Все пять чувств активно работают.

Изучение языков именно в этот период очень эффективно. Свой и нескольких иностранных? — да легко. Идет процесс активного образопитания, знакопитания, звукопитания. И, конечно, знакомство с доброй пищей. Пища — это то, что есть. Вкусовые ощущения очень важны, они глубинны и непосредственны.

От того как пройдут эти четыре-пять лет зависит дальнейшее качество жизни. Будет ли человек ощущать себя в этом мире уверенно, как дома. В своей тарелке, что называется. Или же будет как в чужой тарелке, то есть не ощущать в чем же радость пребывания именно здесь, на планете Земля, в мире этом. Свободно общаться на своем и других языках, чувствуя их корневое единство или с трудом говорить и даже на своем собственном. Развитие памяти, интеллекта, ловкости движений — напрямую связаны с владением словом.

Подробно о становлении именно в этот период дошкольного детства в моей книге «Тайны кормящей Макоши».

[1] Илья Кормильцев, «Абсолютное белое».

Младий ладит

(школа жизни, обереги души)

Выход из семьи в ближайший мир — в общину. Можно сказать, рождение в миру, проявление первых душевных качеств. Начинается формирование характера, происходит осознание своей половой принадлежности (хотя пока и, в основном, лишь формальное).

Это все есть ДУШЕВНОСТЬ. У души, как известно, два полюса. Один задается духом, а другой телом.

А еще «душа составлена из богов» (см. книгу Дмитрия Логинова «Тайное учение Христа»). И особенно это заметно, когда ты — МЛАДИЙ. забытое древнерусское слово. Забытое различение. Младенец = мало деней (дней) пожил еще. Младец = мало дий (деяний) вершить пока еще может.

Вышла душенька во ближайший мир, а почти в нем и не дееспособна пока. Поэтому должен быть младию и оберег души, и особое имя. Окружающий ребенка мир дает новому члену общины именование, собое (имманентное) сему младию. Оно представляет знак: младий ладит с окружающим его миром (или не ладит).

Это второе после родительского имя называется прозвищем, которое дается по реальным выразительным качествам характера маленького человека. И потому может оказаться ближе, любимее, прилипчивее, чем даже и родительское имя. Душе нужны такие имена-обереги, как бы отражения её в зеркале мира.

Главное, чтобы прозвище было правдивым, приемлемым. Прозвище НЕистинное, которое вызывает отторжение, это обзывание (или абьюз по-современному). Это зло — нечаянная или намеренная попытка нанести злой урон человеку.

Примерно в пять лет уже почти сформировалось понимание своей принадлежности к женскому или мужскому полу. Вручался соответствующий оберег души: луница для девочки, перуница для мальчика. Вручение оберега сопровождал торжественный обряд в буквальном смысле слова. Мальчика обряжали в мужские порты (просторные льняные штаны), в русскую расшитую красивой вышивкой рубаху-косоворотку, подпоясывали поясом. На поясе теперь красовалась — перуница. В целом получалась… маленькая копия большого мужчины))

Девочку — в длинную льняную женскую рубашку с расшитым вышивкой воротом и рукавами, поверх — красный сарафан или юбку-поневу. На поясе красовалась новенькая луница. В уже довольно густую косичку, сплетенную прядь поверх пряди, вплетали яркую ленту. И вот она — маленькая копия женщины.

Детская, младенческая, одежда у мальчиков и девочек состояла из одной рубашонки. Причем, сшитой не из нового полотна, а обязательно из одежды родителей. Таким образом передавалась защита еще не окрепшему телу ребенка. На свою мужскую или женскую одежду можно было претендовать, только достигнув определенных успехов.

Был и этап испытаний. Своё «рождение» для социальной жизни в общине дети должны были подтвердить своими умениями. Проявить насколько они красноречивы, речисты, памятливы. (Коммуникативные качества).

Как оно и нынче в детском саду, в выпускном году — спеть песенку, станцевать, рассказать выученный наизусть стишок, нарисовать картинку, сделать своими руками поделку. Но прежде-то были требованья построже: показать свои первые навыки во взрослых умениях — поймать рыбку, подоить корову…

Как уже говорили выше, с оберегом души давалось и новое имя. Можно сказать, душевное имя. Оно давалась по проявленным качествам характера. Или с целью развить необходимое желанное качество. Ведь известно: повтори много раз одно и то же — и станет так! И вот если постоянно называют человека по определенному прозвищу — в его душе развивается соответствующее качество. Ведь каждая душа имеет полный набор качеств (богов), но какое-то одно получает развитие, сообщает как бы… специализацию.

Тот момент, что в современных школах — в начальных классах — дети без конца обзывают друг друга, навешивая друг на друга обидные клички… Это, конечно, неуправляемая, конечно, во зло используемая нередко, но… та самая сила именования. О которой наши прапредки прекрасно знали, мудро её направляли, давая именно в этом возрасте 5—7 лет детям добрые имена-прозвища или имена души, призванные взрастить в душе ребенка добро.

Имя дольнее, имя горнее…

Несколько слов требуется сказать тут о силе имени.

Как представляются англичане? Мое имя есть Майкл.

А как русичи? Меня зовут Иваном. А еще люди бают, что я — сын Марьи и Петра.

Почему у нас так? Тут мудрость тысячелетий. Чувствуется северная сдержанность и несоприкосновенность.

Имя — напрямую связано с личностью человека. Можно сказать, имя — ключ есть к душе! А ключи негоже хранить как попало. Ведь какой-нибудь злой колдун может взять имя и использовать его для черной своей магии, как, например, остриженные волосы, выкопанный из земли след ноги или даже домашний сор.

А так, это не я — Иван, а люди так говорят (зовут). И ведь по сути так будет гораздо точнее. Я не сводим ни к какому из имен. Я — Дух безымянный, вольный. Потому вот и вольный, что не повязан ни одним из множества имен, не ограничен рамками имени. Но позвать меня можно. Произносят: — Иван, сын Петра! — И вот он Я, точнее одна из моих проекций «я».

Если бы кто назвал настоящее мое имя, тогда явился бы Я сам.

Поэтому в древности настоящее имя было известно только самым близким, да и то не всегда. Все остальные звали по имени рода (ныне фамилия, первое родительское имя) или по прозвищу (имя души, данное миром), которое зачастую носило обережную функцию, например: Некрас, Неждан, Нелюб, Мал… Такие прозвища должны были разочаровать духов, охочих до души, мол, тут им нечего искать.

Открыть кому-то свое настоящее имя считалось великим знаком доверия, как открыть сердце. Потому что имя горнее, которое держали в тайне, не было случайным.

Или просто назвали в честь какого-то героя? Нет, это было имя, которое отражало мой неповторимый звездный путь и ничей другой. Оно и составлялось по звездам. Понятно, что не следует каждому знать, кто ты есть и куда путь держишь, какие у тебя сильные, а какие слабые стороны. И вообще какая судьба…

Итак, тайное имя было одно. Имен-прозвищ, имен-оберегов, существовало от трех и более. Всех их объединяло понятие — дольнее имя. Все они были призваны включить человека в данное сообщество и при этом сохранить тайну его настоящего имени.

Но даже внешние, так сказать, псевдонимы, брали все же не с потолка, давали со смыслом, по проявленным качествам характера. Ведь, как корабль назовешь, так он и поплывет.

Фамилия

Кровная принадлежность роду — как правило, эту связь обеспечивало первое имя, которое давали младенцу родители. И, как правило, это было имя славного прапредка, прабабушки или прадедушки. То есть такое, при котором передавалась телу малыша сила крови его рода, его предков. Так образовывались фамилии.

Часто фамилии служил тотемный зверь рода. Например, рысь, кот, медведь, олень, волк, заяц… Отсюда такие имена, как: Рыс, Котко, Севко, Миша/Мишко, Олен/Олена, Волчок, Волх, Заян, Щучка…

И не только вещий зверь мог быть эмблемой рода, это могли быть и особые растения, и птицы, или, например, славное оружие. Соответственно, давались имена, связующие новорожденного с родовыми корнями: Ясен, Върбан, Орел, Рюрик (сокол-рарог), Орешек, Мечеслав…

Через такое вот иносказательное именование осуществлялась связь со своим кровным родом. Отказ от первого имени (фамилия) — считалось, что это равносильно исторгнуться из рода, такой умер для рода. Отсеченная от древа ветвь.

Если народ какой откажется от своих имен, отсекая себя от Древа своего Рода, от корней… Он подвергнется расколу в себе и рассеянию. Он не устоит и в какой-либо чужой вере, а как перекати-поле будет гоним случайными ветрами.

Вера христианская — наша родная, не чужая. Но зачем было отказываться от славянских имен? Принимая имена греческие, латинские и еврейские за освященные, а свои древние русские обзывая погаными? Не обретешь веры и славы пред Богом таким отсечением от своих корней никогда!

Никониане же таковое содеяли. Вот в чем покаяться надо. И, сохранив веру православную свою родную, вернуться к своим именам. Как, впрочем, и славные имена — чужеземные, но обрусевшие у нас тут, — принять, не искоренять.

Вот еще какие были имена. Например, такие давала община деткам слабеньким да болезненным: Здравко, Живко\Живана, Могута, Сила… Называла община болезного как бы компенсирующим именем.

Если ярко выделялась какая-то особенность характера или внешности, которую хотели укрепить, называли по ней: Краса, Вихорко, Русава, Мила/Милана, Умила, Людмила, Ладимир, Добрыня/Доброслав, Бава/Забава, Нежата, спокойный Молчан или, напротив, непоседа Бойко, смелый Храбр, Потвора — любящая что-то творить-мастерить…

В зрелом возрасте имена давались по тому делу, в котором человек показал себя мастером или прославил бога-покровителя данного мастерства. Например: Орей-пахарь, Ярополк-полководец, Лада-искусница, Макошь-пророчица…

Были имена и в честь богов, которым человек посвящал служение. Наши предки совершали подвиги во Славу и во Имя Божие, не себя ради: Борислав (прославивший Бору), Велеслав (славящий Велеса), Ярослав (славящий Яра — бога ясного разума и воинской чести), женские — Лада (подобная богине порядка и гармонии), Машенька — в честь Всематери Макоши (потому и Мария так полюбилось у нас).

…темного языческого многобожия на Руси не было никогда. Был и есть: ведизм.

Ведали двенадцать младших богов, как единый Божественный Свет. Как метко написал о русских богах Дмитрий Сергеевич Мережковский в книге «Атлантида — Европа», глава «Крещеные боги», Белград, 1930: «можно сказать, что это боги крещеные… переливаются друг во друга, как цвета радуги, а Солнце за ней одно» [Сравним учение Дионисия Ареопагита о богах, как о «лучах Бога», пронизывающих все творение]. «Все они не только крещеные, но и крестители; все говорят: Идущий за мною стал впереди меня, я недостоин развязать ремень обуви Его».

Русские боги — это лики. Чтобы рождаемый бог оказался ликом, а не просто энергией, не имеющей своей воли и не отличимой от прочих, ему, как и человеку, должно быть наречено имя. Но имя представляет собою слово. Поэтому лишь рождение Бога именем Слово обусловливает самое себя, тогда как рождение других богов обусловливается им. Единого рождения Бога Слова достаточно, чтобы родились остальные боги. «В начале было Слово. И Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно в Начале было у Бога. И через Него все начало быть. И без Него ничто не начало быть, что начало быть» (Евангелие от Иоанна, глава 1, стихи 1—3)

Бог Слово — «Сын Сварогов, еже есть Дажьбог» — читаем в Ипатьевской летописи 1114 года.

Как именно «крещеные боги», которые и «крестители», и «переливаются друг во друга» — об этом «Обруч перерождений» Дмитрия Логинова.

Итак, еще совсем недавно (по историческим меркам) у каждого русича было два уровня имен: имя горнее, имя дольнее.

Горнее имя давалось во время посвящения во взрослую жизнь. Оно было начертано слоговыми рунами на оборотной стороне оберега духа — ярги, которую носили под рубахой у сердца. Вручение оберега духа было прообразом христианского крещения. (Чит. в статье Дмитрия Логинова «Ярга — оберег Духа»). Как сказано в Откровении Иоанна Богослова (2:17): «И на камне том начертано новое имя. Которого никто не знает, кроме того, кто получает».